— В этом городе ты не будешь убивать, ярл!
Позже ромейский историк напишет, что византийцы видели над полем боя великомученика Феодора Стратилата, которому молился о помощи кесарь Иоанн. Возможно, так и было. В бешеном разгуле стихий трудно увидеть что-либо на расстоянии пяти шагов, зато узреть божественного покровителя — очень легко.
Толпа нехотя раздавалась. Чья-то проворная рука сунулась цапнуть золотую висюльку с узды воеводы. Свистнула плеть. Брызнула кровь. Воришка завопил, схватившись за рассеченное лицо. Толпа зароптала...
Это, в общем, мирное предложение почему-то вызвало у волоха еще более сильный приступ безумия. Он завизжал еще пронзительнее, заколотился в руках Сергея, брызжа слюной и закатывая глаза.
— Дальше? Остались после Романа двое малолетних сироток — Василий и Константин, которых сейчас к булгарским царевнам сватают, и овдовевшая императрица Феофано. А при них — целая прорва евнухов во главе с Иосифом-паракимоменом, это спальник по-нашему. Евнухи эти при Романе все дела решали и надеялись, что и дальше так будет. Оно и проще — при младенцах-василевсах. Может, они Романа отравили, может — Феофано, а может — вместе сговорились... Кто знает... Но, чтобы править без помех, им надо было избавиться еще от одного человека — архистратига Никифора Фоки.
Хотелось ему надеяться, что в случае критическом Велим не станет стоять насмерть, а увезет Людомилу подальше от опасности.