— Мое дело, — отрезала Элда. — Теперь о твоей второй жене...
Еще пятеро гридней Духарева форсированно допрашивали волохов поавторитетнее.
— Понял, как не понять, — Стемид поправил бронь и не удержался, добавил с ухмылочкой: — А здоров ты, батько! Чистый мишка! И впрямь одной рукой заломаешь.
Богослав поднес ладонь к навозной куче и ощутил тепло.
Монашек не знал, что будет тогда, но сердце его наполнялось ликованием при мысли о том, что на стороне истинно верующих будут такие грозные воины.
Но сказать правду Серегею он не мог. Язык не поворачивался.