Огненные сполохи играли на суровом лице киевского князя. Негромким был его голос, но такая уверенность звучала в нем, что ни Духарев, ни старшие гридни, сидевшие вокруг костра и молча внимавшие беседе князя и воевод, ни на миг не усомнились в том, что так и будет.
— Гривна, — сказал Духарев. — Если всё устроишь.
— Это они булгар согнали, — заметил Духарев.
— У тебя есть сыновья, — неторопливо, тщательно подбирая слова, произнесла Элда. — И друзья у тебя есть. И дружина. — И другим тоном: — Машег знает?
— Узнай, — разрешил Святослав. — Калокир, продолжай.
Ромейская пехота возникла будто из-под земли. На скакавших впереди обрушился рой пращных ядер. Потом пращники нырнули внутрь шеренги, просочились, как вода между каменных плит, щетина копий опустилась навстречу печенегам, и пехота мерной поступью двинулась вперед. Легкой коннице не пробить строй тяжелой пехоты. Ни пиками, ни саблями не достать. Только стрелами. Но стрелы кончились. Степняки сунулись к роще, но там тоже был враг. И тут в тыл печенегам ударили катафракты.