Славка понял: спасения не будет. Старший волох, который мог его пощадить, теперь не у дел.
Услышал Артём — и порадовался, что убедил всё-таки воеводу Претича взять не четыреста воев, а всего лишь сто пятьдесят, но зато облачить каждого в лучшие доспехи. Наверное, это был последний довод в пользу правдивости Артёмова рассказа.
— Жить хочешь, Борис? — спросил великий князь.
— Я не язычник, ты, лживая ромейская обезьяна! — рявкнул Духарев. — Я — христианин!
— Поторопись, Святослав ждет! — Князь-воевода в сопровождении «свиты» поехал к воротам, а Духарев спешился и вошел в терем.
— Тысячу Понятки тоже возьми, — распорядился великий князь. — Они за печенегами высаживались, в бою, считай, не были.