В конце концов, нелепо ведь отказываться от спасительного лечения на основании болезненности уколов.
– Ты поймешь, – сказал я. – У нас нет иного выхода…
Демон открыл пасть – челюсти разошлись влево и вправо, будто у жука. Он все больше и больше напоминал исполинское насекомое, чешуйки срастались в единый панцирь, гениталии и хвост втянулись, из боков начали вырастать новые конечности.
– Я могу уводить арестованную, Завулон? – спросил я.
Первая причина сейчас никак не подходила.
Что стоит моя правда, если я готов защищать весь мир, но не тех, кто рядом? Смиряю ненависть, но не дозволяю любовь?