– Я хотела тебе добра, Том. И ведь это же было тебе полезно.
– Понравится! Да, попробуй, посиди-ка немножко на горячей плите, – может, тебе тоже понравится. Нет, Том, не хочу я больше этого богатства, не хочу больше жить в этих проклятых душных домах. Мне нравится в лесу, на реке, и тут, в бочке, – тут я и останусь. Ну их к черту! И надо же, чтобы как раз теперь, когда у нас есть и ружья, и пещера и мы уж совсем собрались в разбойники, вдруг подвернулась такая чепуха и все испортила!
– Мне тоже не очень нравится их трогать. А вдруг из ямы высунется череп да скажет что-нибудь!
– Мне показалось, будто вы зашили ему воротник белой ниткой, а теперь у него черная.
– Тише, милый, тише! Ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать! Ты очень, очень болен!
– Право руля! Тинь-линь-линь! Чу! Ч-чу-у! Чу! – Правая рука тем временем торжественно описывала круги: она изображала сорокафутовое колесо.