И, как щенок, я подошел к нему, единственному хозяину, который у меня был, и он легонько похлопал меня по спине и взъерошил мне волосы, почти как если бы я был собакой.
– Теперь ты мой, – сказал он, и это заявление было для меня гораздо более важным, чем вся кровь, текущая по нашим жилам,– тебе незачем теперь подбирать объедки – я буду содержать тебя, и буду делать это хорошо. Если какой-нибудь мужчина или женщина когда-нибудь захочет повернуть тебя против меня, предлагая тебе больше, чем я, – приходи, расскажи мне об этом, и я обдумаю твои слова. Ты никогда не сможешь пожаловаться на мою скупость или плохое обращение с тобой и никогда не сможешь сделать это причиной предательства. Ты мне веришь, мальчик?
– Одну секунду, сир. И я разложу его одежду тоже. В течение следующего часа мое положение в мире,
– Завтрак, сир. Все остальные поели много часов назад.
Руриск вытянул над столом руки, и они дрожали. Кетриккен свирепо посмотрела на нас обоих.
Я бросил свою силу Верити, резервы, о наличии которых даже не подозревал. Я открылся и выпустил их, как делал Верити, когда занимался Скиллом. Я не знал, что могу дать так много.