Я хорошо помню этот день. Помню густую пыль, висевшую в воздухе после того, как проехали все те, кто предшествовал нам. Помню, как мы с Хендсом беседовали тихими голосами, потому что, как только мы в первый раз засмеялись, леди Тайм потребовала прекратить шум. Я также помню ясное голубое небо над вершинами холмов и мягкие повороты прибрежной дороги. От вида моря, синеющего далеко внизу, захватывало дух, воздух долин было напоен запахом цветов. На каменной стене стояли пастушки, которые краснели, хихикали и показывали на нас пальцами, когда мы проезжали. Их покрытые шерстью подопечные бродили по склону за стеной, и мы с Хендсом обменялись тихими восклицаниями, глядя, как пастушки приподнимают яркие юбки, чтобы залезть на стену, подставив солнцу и ветру ноги и колени. Беспокойная Суути быстро устала от медленного шага, а бедный Хендс беспрестанно понукал своего старенького пони, не давая ему отстать. За день мы дважды останавливались, чтобы дать возможность всадникам размяться и напоить лошадей. Леди Тайм не вылезала из своих носилок, но резко напомнила мне, что пора бы уже принести ей воды. Я прикусил язык и принес ей ее питье. Это весь разговор, который между нами состоялся.