— Все, Лис! Спорить тут не о чем. Ты все поняла?
Все же странные какие-то эти следы. Не от ног, и не от машины. А будто кто-то чертил палочкой на песке какие-то таблички, а потом той же палочкой пытался затереть все это. Да еще старательно так, чтобы уже не прочитали…
Ладно, неважно. Не за тем шли. Леха встал на берегу, подогнул передние ноги так, чтобы склонить голову к воде, и осторожно коснулся губами воды.
А чтобы он не зевал и не халтурил, не пытался отлынивать, те медузы здор-рово жгутся. Не игроков жгут, нет. Игроки могут трогать медуз как ни в чем не бывало. А вот сатира как сковородкой прижигает, когда игроки вытаскивают медуз из воды. И чем больше медуз собирают, тем сильнее прижигает. Так что не мог он спокойно смотреть на тех теток, пока они в его озерце промыслом занимались… У кабанов такая локация — лес. Если присмотреться, то между черными «листьями» есть еще зеленоватые наросты, похожие на желуди…
— Да не тебя! Ты мне на хрен не сдался! Схрон если они найдут!
Стараясь на наступать всем весом на больную ногу, Леха шагнул в сторону, развернулся… Где тут был этот шибздик?! Ага, вон его глумливая морда виднеется сквозь клубы пыли… Леха шагнул туда — и встал как вкопанный. Сатир стоял, выпрямившись во весь рост, и никуда не спешил убегать. Привалившись спиной к валуну, чтобы легче держать равновесие на одной ноге, он неспешно отряхивался, грустно глядя на простреленную ногу. И только на нее. Совершенно не интересуясь тем, что творится вокруг. А вокруг, в медленно оседающих клубах пыли, суетились люди в камуфляже, связывая немцев.