— А что-нибудь компрометирующее там было?
— Шинели? Ерунда. Шинельный гораздо дальше.
Дверь дома, от которого уцелел один фасад, открылась. Из нее вышел вчерашний участковый комендант. И потому, что он, как ни в чем не бывало, вышел из дома, которого на самом деле уже нет, человек этот казался призраком. Он кивнул. Гребер медлил. Он вспомнил слова обершарфюрера о том, что этот человек не в себе, но все же подошел к нему поближе.
— Ребенок? В такое время? А ты уверена, что у тебя будет ребенок?
— Я был бы просто ослом. Тяжкое наказание — это значит: расстрел за саботаж обороны империи.
Гребер ничего не ответил. Он сел и принялся смотреть, как портной утюжит. От теплого воздуха его разморило. Война вдруг отошла куда-то далеко. Лениво жужжали мухи, шипел утюг, и от всей этой маленькой комнаты веяло давно забытым ощущением безопасности.