— Боже мой, Элизабет, я тебя в первую минуту не узнал.
Из спальни вышел Циглер. Он улыбался. Гребер заметил, что старик взволнован.
— В конце концов, может, француз — это все-таки было бы лучше, — заметил плешивый. — Они только наполовину ублюдки — по новейшим исследованиям.
Причетник стал объяснять. Священник перебил его.
Гребер улыбнулся. Он опять уловил те саркастические нотки, которые звучали у Польмана раньше. Польман это заметил.
Они перешли Карлсплац. Ветер обнюхивал их, как огромный пес.