— Брось, Эрнст, нынче каждый думает только о себе. Слишком много горя на свете…
— Ну и пусть возвращается, — сонным голосом пробормотала Элизабет. — Разве уже так поздно?
— Мне ничего не нужно. Я зашел только на минутку — спросить, не узнал ли ты чего-нибудь.
Красноносое лицо причетника ничего не выражало. Он не выдал себя ни малейшим движением. «Здорово же мы научились притворяться, — подумал Гребер. — Почти каждый — мастер этого дела».
— И слишком большой опыт забвения, — сказала Элизабет. — Давай забудем и о нем.
— Нет, Эрнст, Отдай кому-нибудь другому. Или захвати с собой. Это слишком… навсегда. Оставь себе.