По небу плыли облака. На березах щебетали птицы. Голубой мотылек порхал от одной воронки к другой, с цветка на цветок. Потом появился еще один. Они играли и гонялись друг за другом. Грохот, доносившийся со стороны фронта, нарастал. Мотыльки соединились и так, сцепившись, полетели сквозь знойный, солнечный воздух. Гребер уснул.
В столовой пахло воском, линолеум блестел как зеркало. На подоконнике стояли комнатные растения с крупными листьями в желтых пятнах, словно на них накапали маслом. Над диваном висел коврик. «Свой очаг дороже денег» — было вышито на нем красными крестиками.
— Иной раз, как поглядишь, сколько мы тут в России всего поразрушили — просто страшно становится. Как думаешь, что они сделали бы с нами, если бы подошли к нашей границе? Ты об этом когда-нибудь думал?
— Здесь чудесно, верно? — сказал Фрезенбург. — Когда лежал снег, думали, что в этой стране и лето никогда не наступит. А оно вдруг пришло. И даже слишком жаркое.
— Гребер, — повторил Гребер громче, стараясь перекричать стук молотков.
— Надеюсь, у тебя нет возражений морального порядка и ты выпьешь?