Не отрывая взгляда от норы, он нащупал ожерелье с оберегами. Пальцы быстро перебирали амулеты и талисманы, прошлись до конца, вернулись, щелкнуло, одна из каменных фигурок оказалась в ладони. Я взял этот камешек с полустертыми рунами, взвесил на ладони, обычная галька, только слишком теплая, руки человеческие не могут нагреть до такой температуры.
Мы расположились на виду у замка, два больших костра, пусть видят, что все живы и здоровы, никто даже не ранен, пьем и радуемся, а ночью, возможно, сделаем вылазку и захватим замок, пусть потрясутся. Купцы на радостях вытащили запасы еды и вина, которые собирались расходовать экономно, один из стражей, что был ранен особенно тяжело, пустился в пляс, делая в сторону замка непристойные жесты.
— Не благодари. Я уже сам себя трижды назвал дураком за такую идею.
— Ладно, — сказал я, поднимаясь, — пируйте, наедайтесь и напивайтесь впрок. Завтра с утра поскачем. Я пойду спать. До завтра!
Рядом горят жаром в свете углей костра доспехи, горки кольчуг, поножи, шлемы. В кучку сложены амулеты, найденные на трупах.
За спиной сопят, чертыхаются, я собрался с мужеством, прибавил шаг. Полчища многоножек закончились, под сапогом громко хрустнуло, я наклонился, передо мной скелет, явно человеческий. Похоже, бедолага так и не смог выбраться из этого чудовищного места. Все кости целы, да и вообще поза такова, что просто лег, скрючился и умер. Даже мелкие зверьки растащили бы кости, а этого явно обглодали эти мокрицы или муравьи, не способные сдвинуть даже самую мелкую кость.