Вимс, нервно облизывая губы, вытащил нож. Сундук предупреждающе скрипнул.
– Прекрасно, прекрасно, – медленно произнес волшебник. – Что ж, пойду собирать луковицы.
– Я имею в виду Октаво, – холодно пояснил Гальдер.
Коэн повернулся в седле. Двацветок улыбнулся ему сияющей улыбкой и гордо помахал рукой. Коэн повернулся обратно и крякнул от боли.
В подобных местах существует тенденция оглядываться через плечо на художника-оформителя и заводить пространные разговоры о кожаных лифах, высоких сапогах и обнаженных клинках.
– Знаю, знаю. Мой отец всегда говорил: «Не суйся со своим товаром в огород волшебника». А потом чародей закричал, мол, я никогда больше не закроюсь, выкрикнул кучу слов, которые я не разобрал, и лавка… лавка… лавка ожила!