– Знаешь, – заметил Кварц, – вы, люди, делаете такую штуку, ну, когда мы становимся совсем уж медлительными и заболеваем философией, вы распадаетесь на куски…
– Он их всех расплющит! – добавил Яшма, прыгая вверх-вниз по Ринсвиндовой ноге.
– Безумцы, – ответил он. – Говорят, я не должен ничего делать, потому что приближается звезда. А я отвечаю, мне звезды еще ни разу не насолили, чего не могу сказать о людях.
Единственной мебелью в комнате была кафедра из темного дерева, вырезанная в форме птицы, – ладно, ладно, если честно, в форме некоего крылатого существа, к которому, впрочем, лучше не присматриваться. На этой кафедре, обмотанная тяжелой цепью с замками, лежала книга.
– Тогда как я, довожу до вашего сведения, использовал и Руны, и Зеркало, и даже внутренности химеры.
– Рано-рано утром? – любезно переспросил Гальдер. – Мой дорогой юноша, если ты хочешь взять надо мной верх, тебе вообще придется забыть про сон.