В Сундуке вроде бы лежало чистое белье, от которого слабо пахло лавандой. Почему-то это было самым устрашающим зрелищем, которое когда-либо видел волшебник.
Но Коэн его не слышал. Он сидел перед сундуком – если принять доску с замочной скважиной за перед – и смотрел на него не отрывая глаз. Недобор попятился. «Чудно, – отметило его сознание, – но эта проклятая штуковина действительно смотрит на меня».
У часов имелся очень длинный маятник, и он раскачивался с медленным «тик-так», от которого у Ринсвинда мороз пробежал по коже, потому что это было нарочито неспешное, действующее на нервы тиканье, которое ясно давало понять, что каждый «тик» и каждый «так» отрезает новую секунду от вашей жизни. Это был один из тех звуков, которые недвусмысленно намекают на то, что где-то, в каких-то гипотетических песочных часах, из-под ваших ног вылетело еще несколько песчинок.
– Поверить не могу! – воскликнул голос за спиной. – Я еду вместе с Коэном-Варваром!
– О боги! Настоящий пряничный домик! Ринсвинд, настоящий…
– Но я ведь не настоящий волшебник. Вы сами вышвырнули меня из Университета.