Раздался грохот – такой бывает, когда что-то стучит по чему-то чем-то тяжелым и деревянным. Ваймса передернуло.
– Даже если закон будет нарушен. Нельзя, и все. Заруби это себе на носу.
Опять же к собственному изумлению, Ваймс почувствовал, что это ему довольно приятно. Насколько он помнил, никто и ничто в жизни не считали его достойным хоть какого-то проявления симпатии, пусть даже в форме отрыжки.
– Я ЗНАЛ, что здесь какая-то неувязка, – просиял Ваймс. – И с пламенем тоже. Никакое животное не может разгуливать с таким жаром внутри. Как это устроено у болотных драконов?
Однако сейчас обстоятельства иные. Поразительно, как влияют на чувство перспективы несколько футов непроницаемого камня.
Об этом господин Лосняга не упоминал. Может, здесь преследуются соображения той самой богини, о которой ты мне рассказывал, ну, Гиены-Ги. Но ты ведь постриг меня прямо перед отъездом.