– Ты хороший человек, – помолчав, с трудом отвечает Маша. – И ты мне очень нравишься… Но я тебя не люблю. Вот что.
– Итак, Виктор Сергеевич, – закруглилась она, – четвертая четверть для вас становится решающей. В это время мы формируем педколлектив для работы в следующем году, и я не исключаю, что наш коллектив отнесется к вашей попытке занять в нем место не очень одобрительно. Впрочем, все зависит от вас.
– То-то я заметил, что год назад все молодые коты черные были, а теперь серые пошли… Твой грех, Пуджик? Ты теперь в нашем подвале самый крутой?… Видел я позавчера из окна, как он со своими мужиками в подвал дома напротив ходил. Бились, наверное, с местными. – Служкин ногой повалил Пуджика на пол и повозил его по линолеуму туда-сюда.
– …святилищем, и здесь, на площадке, стояли идолы.
Служкин молча потерся кончиком носа о Машину скулу.
– Бормана, да? – кривится Градусов и злобно плюет в костер. – Ну ладно! Ну и выбирайте себе Бормана, если такие пробитые! Только мне он не начальник! Я ему подчиняться не буду!