– Итак, карты посмотрели, – продолжил Служкин. – Теперь по ним давайте попробуем назвать, например, сельскохозяйственные районы.
– Ну что ты, что ты… – бормотал Служкин, поглаживая ее по спинке и расправляя смятый картон. – Ничего страшного… Мама и такому подарку очень обрадуется, честное слово!… Ну, хочешь, мы с тобой сегодня новую аппликацию склеим?…
– Бог, когда людей создавал, тоже не выбирал материала, – мрачно отозвался Служкин.
– Овечкин, – окликаю я. – Знаешь, что хочу тебе сказать… Маша – это не Люся Митрофанова. Ей не нужны подвиги. А мне не нужна тюрьма. А тебе не нужен уютный гробик.
– Ты-то когда умудрилась? – грустно удивился Служкин.
Служкин вскарабкался по обрыву, цепляясь за ветки, и сверху за руки повыдергивал отцов к себе, как репу из грядки. Дальше простерлась горбатая, каменистая, малоснежная равнина, усыпанная битым угловатым камнем и заросшая длинной желтой травой, которая космами торчала из снега. За равниной стоял густой перелесок, а за ним – высокая насыпь. Отцы поднялись на нее к двум ржавым рельсам узкоколейки. Вдалеке на рельсах громоздилась небольшая двухосная теплушка.