Разговор явно заходил за опасную грань. «Мне необходимо переменить тему, – сонно подумала Корделия. – Или подремать». Мехта снова взглянула на хронометр и пристально посмотрела на Корделию.
«Сержант Ботари, ты был немногословен, но ты действовал. Есть время для слов и время, когда даже лучшие слова бессильны. Жаль, что я так плохо тебя понимала. Слишком поздно…»
Пилот оказался совсем молодым: набирался опыта на грузовиках, прежде чем получить более ответственные пассажирские корабли. Он тоже узнал ее и сразу же попросил автограф.
– Ничуть, – успокоила она. – Вы появились очень… э-э… вовремя. Я была в панике, не зная, что теперь предпринять.
Когда же он получил эту информацию? Видимо, в промежутке между тем моментом, когда она оставила его, не имеющего других забот, кроме захваченного мятежниками технического отсека, и нынешним, когда он пытается спасти остатки своей обезоруженной армады. Где-то в тихой, обитой зеленым шелком комнате, там, где великий хореограф ставил танец смерти, честь полководца была сломана на дыбе его долга.
Доктор Мехта оказалась стройной загорелой женщиной одних лет с Корделией. Темные волосы ее были гладко зачесаны назад, и вся она в своей голубой форме казалась холодно-стерильной.