«Я позволю Ботари придушить База окончательно…» – Рискованное предложение, генерал. Я бы мог поймать вас на слове. Но вы должны знать: большая часть моих войск сейчас не здесь.
Краем глаза Майлз заметил, что к ним присоединился еще один техник. Никто из них не стал отвлекаться на дружескую болтовню. Они работали в тишине, нарушаемой только рваным ритмом их учащенного дыхания. Автоматика костюма Майлза уменьшила подачу кислорода, поскольку ей не очень-то понравилось то возбуждение, в котором он сейчас находился. «Ботари никогда не позволил бы мне присоединиться к группе высадки… может, мне не стоило приказывать ему исполнять свои обязанности на заводе…» К следующей бомбе – и к следующей – и к сле… а следующей нет. Закончено.
Инженер просиял: – Взгляните-ка! Это расшифровки последних депеш, которыми обменялись адмирал Оссер и пеллианское высшее командование.
– Таких обвинений, – сдержанно заметил граф Форкосиган, – в Совете Графов выдвинуто не было.
В причальном отсеке каждый второй светильник не горел, создавая на космической станции, где со временем не происходило каких-либо видимых изменений, иллюзию ночи. Оставшиеся лампы давали тусклые пятна света, мерцающие, словно лужицы ртути; даже цветов было не различить. В тишине разносились звуки погрузки – негромкий топот ног и клацание; голоса смолкали сами собой.
Из любопытства Майлз улучил минутку и отстучал на комм-пульте адрес валютной биржи. Фелицианские миллифениги снова были в списке. Обменный курс составлял тысячу двести шесть миллифенигов за бетанский доллар, но их по крайней мере включили в список! На прошлой неделе курс был 1,459 за доллар.