Из любопытства Майлз улучил минутку и отстучал на комм-пульте адрес валютной биржи. Фелицианские миллифениги снова были в списке. Обменный курс составлял тысячу двести шесть миллифенигов за бетанский доллар, но их по крайней мере включили в список! На прошлой неделе курс был 1,459 за доллар.
– Черт меня подери, если я не испытываю искушения прислать ему отвертку, – сказал Майлз Ботари. – До смерти охота увидеть, что же он, по его мнению, может сделать с этим светильником.
Тишина была внезапной и полной, разве что Осон, прямо перед носом которого приземлился кинжал, пробормотал: «Я и не думал, что на этом пластике остаются царапины…»
– Нет. Через минуту я буду в порядке. – Надеюсь. Минута прошла, и ему удалось не опозориться. – Женщинам не место на поле боя. – выдавил он наконец.
– Да, вылитая стена. Особенно та, которая на кого-нибудь обрушивается. – В глазах Майлза зажегся огонек: можно было порассуждать теоретически. – Может, это чувство вины? Может, твоя мать оказалась одной из тех немногих женщин, что умирают при родах – она же умерла примерно тогда же, когда родилась ты, верно?
На окончательное рандеву капитан наемников согнал всех в помещение, которое бетанцы называли комнатой отдыха, а барраярцы – кают-компанией. – Теперь, – произнес он, – сдавайте всю вашу инопланетную валюту. Это контрабанда.