– Сейчас, еще секундочку! – сказал он, крадясь на цыпочках к окну.
Шарафудин вскочил с колен, поволок пленника по траве. Идти Ластик и не пытался – какая разница?
Подышал на гладкую поверхность, потер рукавом, чтобы ярче сияла. Чем дольше любовался, тем яснее делалось: ничего прекрасней этого радужного шарика на свете нет и не может быть.
Полчаса спустя Ондрейка сопроводил Ластика в большую комнату под лестницей – трапезную, где новоиспеченный ангел впервые попробовал московских яств, обильных, но не сказать чтобы вкусных.
– Почему копия? Это оригинал. Я беру в СЗ-148 картины, которые мне нравятся. Надоест – вешаю обратно в Лувр и беру другие. Ну, прошу садиться.
А маэстро уже вовсю улыбался, будто минуту назад не пугал помощника страшной смертью.