– Ничего подобного. С какой стати? Если я за каждого из своих любовников буду платить по пятнадцати тысяч, всего состояния Чарнокуцких не хватит.
Бердичевскому стало за себя стыдно – о глупостях тревожится, а тут такое.
– Как вы меня назвали? – поморщился гость. – Бердичевский?Я что, похож на еврейского лавочника из Бердичева? Берг-Дичевский, – отчеканил он и приподнял бровь, как бы размещая в глазнице невидимый монокль. – При бракосочетании моего прадеда и прабабки, единственной наследницы Дичевских, было решено соединить два герба, чтоб не угас старинный род.
– К мойшам своим ступай! В Ров Га-Иуди! Пускай иуды тебя исповедуют!
Яков Михайлович рысцой понесся вверх по дороге. Пот лил в два ручья: один ручей по лицу, второй по спине. В пять минут взбежал на самую вершину.
Она коснулась его лба губами, перекрестила, и прокурор, посекундно оглядываясь, стал спускаться по трапу.