— Да. Ты не можешь стать волшебником. Тьма пустила в твоем сердце слишком глубокие корни. Чтобы вернуть посох, ты пойдешь на любое преступление, станешь резать женщин и пытать детей. Все, ты не мой ученик. Я отрекаюсь от тебя. Ступай.
Сколько дней прошло, он не знал. Стало чуть холоднее, в лесу появилось много багряной листвы, он с трудом вспомнил слово «осень». Ему попалась новая добыча, неведомый двуногий зверь в странной двойной шкуре, с длинной изгнутой палкой, на которую была натянута тонкая жила. Он пускал жалящие тонкие ветки. Он успел пустить три, прежде чем тот, что был магом, добрался до него и оторвал голову. Раны оказались болезненными, но тут-то ему и пригодилась та самя палка. Смутное наитие заставило его провести ее концом по кровоточащим дырками в шкуре, и они тотчас затянулись.
Он захлебывался собственной кровью и уже не мог уследить за всеми противниками. Сорвавшееся с посоха пламя испепелило трех самых храбрых или самых глупых лучников-эльфов, оказавшихся черезчур близко, но тут еще одна, последняя стрела ударила его в затылок и мир исчез, исчез в одной ослепительной вспышке боли, положившей конец его мучения.
Вот увижу того наглеца на земле валяющимся, тогда и впрямь будет не жаль уйти. Hикто не сможет сказать, что умер старый маг как тварь побитая да оплеванная. Силы пусть и не вернул, но за обиды — отомстил. Глядишь, и другие, те, что из молодых да ранние, поостерегутся стариков по лицу хлобыстать.
— Да, ты талантлив. Ты самый талантливый из всех, кто был у меня за последние шестьдесят лет. Hо…