— Выползем из этого проклятого места, верно?
Олег покарабкался выше, а Таргитай уселся на прежнее место, привязался. На голову сыпались щепочки, чешуйки коры и мелкие листочки — у волхва начался сезон гнездования.
Губы его прыгали, глаза были красные, воспаленные, под ними висели, как сети с рыбой, темные мешки.
— Я думал, одного дурака выгнали, оказалось — двоих! Да зажигать огонь из любых веток — это же… Эх, никчемы. Кроме солнца упыри боятся только огня, его младшего брата.
— Мы разные! У нас боги разные, они нам дали разные заповеди. Мы ценим добрый удар, молодецкую схватку. Нам не так важна победа, нам важнее доброе имя, честь, слава!.. А для них победа — все. Ради победы на любую гнусность решатся, в любой грязи изваляются, любую низость сотворят, даже на подлый удар ниже пояса пойдут…
Баджед вернулся на взмыленном коне. Горбатые звери лежали, лениво двигая губами, караванщики и трое невров сидели у костра. Бросив поводья стражу, Баджед сел к огню.