Он перебросил ноги через край, начал опускаться. Таргитай подавал веревку, настороженно прислушивался к шороху. Веревка тянулась долго, потом безжизненно застыла. Таргитай отчаянно посмотрел на волхва. Оба упали на край и, стукаясь головами, пытались рассмотреть что-нибудь в черноте подземелья.
— Спасибо. Что ни слово — золото. Олег, ты жив?
— Попробуем, — сказал один хмуро. — Если что… были певцы из племени бодричей!
Таргитай жевал сало, сидя в той же позе, прислонившись к сырой валежине, широко раскинув ноги.
— Сперва привяжусь. У тебя ремень есть? Я брыкаюсь во сне. С лавки часто падал, как сейчас помню. Да и перекусить время. Я всегда хочу есть, когда сижу на дереве.
Возвращались почти бегом. Деревья уже опускали хищно ветви к самой земле, чуя пришельцев, хватали за ноги, за волосы, цеплялись за одежду. Корни выползали из темных глубин, почти не прикрываясь мхом. Таргитай часто падал, расшибал лицо о твердые, как камень-голыш, корни, хотя падал вроде бы на мягкий мох.