Клубок застыл, нерешительно распался. Олег поднялся бледный, с оскаленными зубами, кровью на подбородке и на пальцах. На земле остался, разбросав руки, человек с синим от удушья лицом. Левую половину закрывал кровоподтек, глаз вытек, распухший язык вывалился из разбитых в кровавое тесто губ.
— Мы не герои, — ответил он сердито. — Мы изгои. Теперь у нас нет своего племени! Значит, все люди — наше племя. А во всем племени мы должны помогать слабым, а лютого — по башке! Разве не так?
Таргитай долго сражался с разбушевавшимся сердцем, что едва не подбрасывало его над Степью, но в конце концов унял, уговорил отдохнуть. Вдруг захотелось есть, и лишь тогда в испуге понял, что Мрак не возвращается чересчур долго.
Таргитай тихонечко играл, лежа на спине, пел чистым серебряным голосом. Олег шелестел страницами, потом опустил на колени, заслушался. Мрак вздохнул, каменные черты лица расслабились, смягчились. Багровый свет в глазах погас, лицо посветлело, словно внутри горел незримый огонь.
Далекое желтое облачко пыли медленно ползло им наперерез. Попутчики — не сопутчики, это малость лучше. Но дальше дороги пересекаются, а пешие недалеко уйдут от конных.
— Не ляпнемся? — спросил Мрак. — Когда ты успел спереть эту шкуру?