— Нас двое, а мы — настоящие… Не обращай внимания.
— Мрак, окстись! Такой широкой реки быть не может!
— Держите руль крепче! — напомнил Мрак. Он метнулся к мешку волхва, вытряхнул на середину плота ворох тряпок, пучки травы, обереги, баклажки с деревянными затычками. — Которая? Быстрее думай, волхв!
— Смутно помнят. И мы помним. Охотимся, как на зверей, но поминаем, просим прощенья у убитых, устраиваем комоедины, медвежьи праздники. Но беры звереют все больше, а нам завещано раздувать священный огонь, что заронил в наши души великий Род… Ты спишь?
Посол был исполосован кнутом, кожа висела лохмотьями. С плеч и спины сочилась желтая жижа, крупные зеленые мухи жадно облепляли раны. На шее блестел широкий медный ошейник, на лбу было выжжено тавро, как на животном. Баджед тянул повозку из последних сил, в горле у него хрипело.
— Завалило обломками. Тетива сгорела. Вы мне зубы не заговаривайте! Становитесь, буду учить стрелять.