Киммер сердито блеснул глазами, рывком стряхнул капюшон. Копна черных как смоль волос рухнула по спине. Это была рослая женщина в мужской одежде — широкая в плечах, с суровым и надменным лицом. На поясе из толстой кожи висел акинак и длинный нож, а ноги были в грубых сапогах. Подошвы были в навозе, его запах странно смешивался со сладким ароматом.
— Для меня — нет. Но благодарствую за сочувствие. Род все еще наказывает меня, являя доброту людей…
Даже в малый зал доносился шум из-за внешней стены, где под открытым небом толпился простой народ. В щелях между Котлом и краями пролома мелькали вскинутые руки, коротко вспыхивало солнце на голом железе.
— Я тоже ума не приложу, — сказал Олег. Он пристально смотрел на оборотня, что-то прикидывал, глаза у него были размышляющие.
— Это не поляна, а Степь. Так это кличут в древних книгах.
— Мрак, тебе пора. Не знаю, как ты ночью прошел через Болото, но ты должен вернуться в деревню до утра. Для Народа мы — мертвяки. Кто общается с нами, сам считается мертвым.