Таргитай соступил в жидкую грязь, уже прогретую на мелководье. Тучи двигались на небе, отражения быстро бежали по Болоту. Расходились круги, словно крупная рыба на лету хватала комаров. Поубавилось широких листьев болотных растений, лягушки исчезли вовсе. Над темной водой мелькнула тень, Таргитай с изумлением узнал крупного кожана.
— Потому, что я не соперник. Никому не заступаю дорогу! Все знают, что я не заступлю. Так за что меня так?
— Мрак, надо проследить, чтобы не вернулись… Не первый раз изгоняем, знаем! Уйдут, а вечером пробираются обратно с другой стороны… Искон строг, Мрак. Должны остаться настоящие мужчины. Как ты, как я. Уроды не нужны.
— Смогу, хотя это нечестно. Я говорил, что смогу располосовать человека, а это какие-то чудовища… Но я, Зульфяк Могучий, сын Черного Гульчачака, не отступлю, хотя ты…
Он с трудом понял, как пользоваться хитроумной пряжкой, примерил на себя. Пояс пришелся впору. Мрак защелкнул пряжку, напряг живот, чувствуя странное чувство защищенности. Пояс широк, пряжка размером почти с тарелку — защищает от удара в живот. И не тяжело, пластины тонкие, но крепкие: пробовал сломать одну — едва не порвал жилы от натуги.
— Нет, с тобой что-то другое… Мрак, надо бежать. Когда я поджег их обоз, то видел, как грохнуло? Чуть не оглох. Огонь видно далеко, да и грохот услышат.