— Угрязли, еще как угрязли… По самые… по развилку… Я готов быть чьим угодно нащадком, только бы выволокли отсель хоть за ухи, хоть за… что угодно. Стерплю. Или секиру бы…
Утром, поднявшись с первыми лучами солнца, Мрак и Олег взялись ставить над ближайшей печью крышу. Из обгорелых бревен и досок набрали годных, вкопали четыре крепких столба, соединили поперечными балками. Когда сколачивали крышу, из землянки выбрался, щурясь от солнца, Степан.
— Слыхали?.. Как славит нас теперя!.. Припекло, заюлил.
— Вдруг мы незаметненько спустились в преисподнюю? — спросил он вяло. Язык распух, еле ворочался, во рту все еще была кровь.
В дальнем углу два полуголых кузнеца, подпоясав чресла кожаными передниками, остервенело лупили молотами по широкой наковальне. Подручный едва удерживал в клещах пышущую искрами заготовку. Чуть дальше стояла еще наковальня, кузнецы озабоченно перебирали железо, подручные раздували мехи. По правую сторону по всему дому тянулись стойла, кони шумно обнюхивались, чесались, жевали сено. В дальнем конце полыхал огонь, в котлах булькало, шипело.
— Закройте глаза! — послышался свистящий шепот Олега. — Закройте глаза… и не двигайтесь!