Джулия села в постели и, широко раскрыв глаза, посмотрела на Роджера вопросительным взглядом.
– Врунишка! Я поглядела на часы. Было четыре утра.
– Идите вы со своими ногами, – сказала Эви.
Это открытие её потрясло; она не знала, смеяться ей или сгорать со стыда. Несколько минут она размышляла.
– Душечка, ты несправедлива ко мне. По правде говоря, я сказал, что он может забрать у меня любого члена труппы, кроме Майкла Госселина.
– Это неверно. Ты была очень хорошей матерью. Ты сделала то, за что я всегда буду тебе благодарен: ты оставила меня в покое.