– Ты будешь наказана. Ты – никчемное существо, не знающее правил, понятия не имеющее о сексе, о жизни, о любви.
И если человек одурманивает себя – не важно, сексом ли или другим наркотиком, – это его дело: последствия будут лучше или хуже в зависимости от того, что он сам для себя выбрал. Но если речь зашла о преуспевании и жизненном успехе, следует понимать: «недурно» – это совсем не то же самое, что «хорошо».
Мария хотела уж было продолжить путь, проигнорировав эту просьбу – или приказание? – но любопытство пересилило: она обернулась в ту сторону, откуда прозвучал голос. Увидела она нечто странное – длинноволосый мужчина лет тридцати (или правильней было бы сказать – «молодой человек лет под тридцать»: мир вокруг нее стремительно старел), стоял на коленях, а вокруг валялись кисти. Он писал портрет посетителя, сидевшего за столиком с бокалом анисового коктейля. Мария не заметила их, когда входила в бар.
А на самом деле после приезда в Женеву у меня было только два, как она выражается, «партнера»: один всколыхнул всю скверну, таившуюся на самом донышке моей души, и я позволила ему это сделать, более того – умоляла его об этом. А другой – это ты, человек, благодаря которому я вновь стала частью мира. О, если бы можно было научить тебя как, где, сколько времени, с какой силой нужно ласкать меня!.. И я знаю, ты не воспринял бы это как упрек, ты понял бы, что нет иного способа одной душе слиться с другой. Искусство любви – сродни твоей живописи: она тоже требует техники, терпения и, главное, навыка. И еще – отваги: иногда нужно зайти гораздо дальше того рубежа, на котором застревают обычные, скованные условностями люди, воображающие, что «занимаются любовью».
В ответ Мария только кивнула, напустив на себя таинственный вид, но Милан не обратил на это ни малейшего внимания, ибо знал здешнюю жизнь лучше, чем она.
«Ничего ты не должен, оно мне нравится», чуть не сказала Мария, но, промолчав, медленно зашагала вперед, и уже очень скоро ступни стало жечь от холода и острых камней.