В первый же вечер, озаренный неяркими керосиновыми фонарями, к Адаму Казимировичу, который весь день бесплодно простоял на Спасо-Кооперативной площади, подошли четверо мужчин. Долго и молчаливо они вглядывались в автомобиль. Потом один из них, горбун, неуверенно спросил:
-- Ничего, я слушаю, -- ласково ответил Козлевич.
Остап протолкался к сцене, вежливо остановил оратора и, узнав у него, что газовый плен продлится еще часа полтора-два,. поблагодарил и присел тут же, у сцены, рядом с Зосей. Через некоторое время девушка уже не смотрела на размалеванное окно. Неприлично громко смеясь, она вырывала свой гребень из рук Остапа. Что касается великого комбинатора, то он, судя по движению его губ, говорил не останавливаясь.
"Грузите апельсины бочках братья Карамазовы". И вторая:
-- Сознался наш Скумбриевич. Очной ставки не выдержал.
-- Этот ребус трудненько будет разгадать, -- говорил Синицкий, похаживая вокруг столовника. -- Придется вам посидеть над ним!