Шасу очень хотелось заржать. Не просто посмеяться, а именно заржать: громко, в голос, и долго. Но он понимал, что окончательно унизит одноглазого, и потому сдерживался, собрав в кулак всю свою волю.
– История становится пошлой, – просипел князь. – Обер-воевода убил жену?
…Это был самый настоящий океан и самый настоящий закат. Какие-то острова то ли в Атлантическом, то ли в Индийском океане. Или в Тихом. Или в Карибском море – Даше было все равно. Абсолютно все равно, потому что это был самый настоящий океан и самый настоящий закат. Потому что на берегу лениво покачивались высокие пальмы, а теплые волны плавно накатывали на мягкий песок пляжа. Потому что уходящее солнце красило безбрежную гладь во все цвета безмятежности, а когда небо стало звездным, Даше показалось, что осуществились все ее мечты. Потому что не было в этот момент ничего прекраснее.
– Верно, – самодовольно подтвердил Шмиций.
И одновременно сделала маленький шаг вперед, оставляя Белаву за спиной. Нервы у всех на пределе, срыв может произойти в любую секунду, а чем закончится схватка между фатой и комиссаром, было абсолютно ясно. Терять же Белаву в глупой ссоре воеводе не хотелось.
– А для этого мы должны придумать нечто особенное, – менторским тоном произнес Марек. – Неожиданное, прорывное.