— Начинаем раздачу сомы! — объявил громкий голос. — Прошу в порядке очереди. Без задержек.
— Гляди, — сказал он повелительно Ленайне.
— Отчего же не смогу? Я только сказала, что тут замечательно, потому что… ну потому, что замечательная же вещь прогресс.
Глухой рокот и гул машин по-прежнему колебал вишнево-сумрачную тишь эмбрионария. Смены могут приходить и уходить, одно лицо волчаночного цвета сменяться другим, но величаво и безостановочно ползут вперед конвейерные ленты, груженные будущими людьми.
— Как и французский, и как немецкий, — заторопился другой студент выказать свои познания.
— Не понимаю вас, — покачала она головой. Почему Джон такой чудак? Почему он так упорно хочет все испортить?