— Результаты были ужасающие, — неожиданно вступил в разговор звучный бас.
По-прежнему мальчишки распевали свою гнусную дразнилку о Линде. Смеялись и над тем, какой он оборванный. Линда не умела чинить рваное. В Заоградном мире, говорила она ему, если что порвется, сразу же выбрасывают и надевают новое. «Оборвыш, оборвыш!» — дразнили мальчишки. «Зато я читать умею, — утешал он себя, — а они нет. Не знают даже, что значит — читать». Утешаясь этим, было легче делать вид, что не слышишь насмешек. Он снова попросил у Линды ту книжку.
— Живей! — крикнул Бернард с каким-то уже скрежетом в голосе. Влез в кабину и полетел на юг, к Темзе.
— Десятки, — повторил Директор, широко распахивая руки, точно одаряя благодатью. — Десятки и десятки.
— Согласен, — Директор снисходительно улыбнулся. — Но только на минуту.
— А мы пришли проститься, — сказал Гельмгольц. — Завтра утром улетаем.