— Почти никто. Я один из очень немногих, с ним знакомых. Шекспир, видите ли, запрещен. Но поскольку законы устанавливаю я, то я могу и нарушать их. Причем безнаказанно, — прибавил он, поворачиваясь к Бернарду. — Чего, увы, о вас не скажешь.
«Идиоты, свиньи!» — повторял про себя Бернард, идя по коридору к лифту.
— Мудрец, которому и не снилось, сколько всякого есть в небесах и на земле, — без промедления ответил Дикарь.
— Первые сорок минут были уделены началам секса, — ответила она. — А теперь переключила на основы кастового самосознания.
— А ведь каждый принадлежит всем остальным, — привел Мустафа гипнопедическую пословицу.
(«Слетаю в Санта-Фе, — решил Бернард, — сделаю там все нужное и вернусь, а она еще спать будет»).