— Дэгни… то, что я сказал тебе тем утром в доме Эллиса Вайета… Мне кажется, я лгал самому себе.
— Нет таких понятий, — сказал доктор Притчет, — во всяком случае, в пределах человеческих возможностей.
— Нет! Только не по линии Джима! — Крик вырвался непроизвольно.
— Где вы работали — в прежние времена? — спросила она, когда официант ушел. — На заводе?
Она не могла разбить его своими кулачками, не могла сломать один за другим бесконечную шеренгу столбов, уходивших вдаль, исчезая из поля зрения, как не могла выбить обманную веру из душ людей, которые возникали перед ней один за другим бесконечной вереницей. Она больше не могла иметь дело с людьми, общение с ними сделалось выше ее сил. Она не могла следовать их путем. Но что она могла сказать им, если ей не хватало слов, чтобы назвать то, что она знала, если у нее не было голоса, который услышали бы люди? Что она могла им сказать? Как могла пробиться ко всем им? Где те, кто мог сказать?
— Мы догоняем вас, — ответил Кип Чалмерс.