— Еще на главной станции, мэм. Ваша дверь была не заперта. — Он добавил: — Я думал, что здесь меня никто не заметит, потому что это персональный вагон.
— Неверие, — рычал между тем на трибуне коренастый оратор с мясистой физиономией и интонациями забулдыги, — неверие — вот чего нам надо бояться! Если мы поверим в планы наших лидеров, то планы сами собой начнут работать, и у всех нас будет всего навалом, будет и процветание, и кайф. Надо только дать укорот болтунам, которые сеют смуту и сомнения и подрывают нашу мораль. Это из-за них нищета и дефицит. Но скоро на них найдется управа, мы защитим от них наш народ, пусть эти умники и критиканы только покажутся, мы им покажем, почем фунт лиха, можете мне поверить!
— Не волнуйся. Мы найдем другого подрядчика для Рио-Норт.
— В таком случае должно было произойти что-то, что вынудило вас принять это решение. Что?
Дэгни стояла, словно оцепенев. Она чувствовала, как что-то сдавило ей горло и живот, и не осознавала ничего, кроме этой конвульсии, лишившей ее способности дышать. Но она чувствовала: да, Хэнк, да, сейчас — это продолжение того же сражения, я не могу этого объяснить, но это именно так… это будет подтверждением того, что мы против них… доказательством нашей великой способности, за которую они нас так мучают, способности быть счастливыми… Сейчас, вот так, не говоря ни слова и ни о чем не спрашивая… потому что мы этого хотим.
— Соедините меня с ними немедленно, когда позвонят.