Дэгни весело рассмеялась — так, будто веселье постоянно таилось где-то внутри ее и нужна была самая малость, чтобы оно выплеснулось наружу. Она непринужденно смеялась, раскрыв рот и обнажив зубы, казавшиеся необыкновенно белыми на загорелом лице. Она словно всматривалась вдаль. Это выражение появилось в ее глазах с тех пор, как она переехала в Колорадо. Во время своих последних наездов в Нью-Йорк она заметила, что смотрит на Джима, словно не видя его.
Реардэн взглянул на окружающих его людей. Сегодня эти люди приветствовали его громкими возгласами; точно так же они приветствовали его, стоя вдоль железнодорожного полотна линии Джона Галта. Но завтра они потребуют новых указов от Висли Мауча и программ бесплатного жилья от Орена Бойла, и балки Бойла обрушатся на их головы. Они будут этого требовать, им втолкуют, чтобы они забыли, как забывают свои проступки, что Хэнк Реардэн вызвал у них крики одобрения.
Дэгни встала и подошла к окну. Прижавшись лицом к стеклу, она могла видеть все здание «Таггарт трансконтинентал», очертания которого, вздымаясь ввысь, резко переходили в зависший высоко в небе шпиль. Она посмотрела вверх, на темные окна комнаты, которая совсем недавно была ее кабинетом. У нее возникло ощущение, что она приговорена к пожизненной ссылке, словно от здания компании ее отделяло не только оконное стекло, пелена дождя и промежуток времени в несколько месяцев.
Она кружила, опускаясь все ниже и ниже. Дэгни оглянулась вокруг и, внезапно испугавшись, подумала, что в это тихое летнее утро она одна — затерявшаяся в районе Скалистых гор, куда не долетит ни один самолет, с догорающим в баке топливом, она искала самолет, которого никогда не было, преследовала разрушителя, который исчез, как исчезал всегда; возможно, она гналась за его призраком, который заманил ее сюда на верную гибель. Она тряхнула головой, крепче сжала губы и опустилась еще ниже.
— Может быть, вы помните имена кого-нибудь из тех, кто работал на этом заводе?
— Я не могу. Я дал слово Национальному железнодорожному союзу.