Потом они осознали, что не слышно и шума мотора, красная лампочка на пульте погасла — ток больше не подавался, генератор перегорел.
— Кажется, вы зарабатываете не очень много.
Над освещенной огнями долиной сквозь открытое окно лились из-под пальцев Ричарда Хэйли звуки его Пятого концерта. Это была симфония победы. Звуки взмывали ввысь, они пели о взлете, они сами были подобны взлету, это была суть восхождения, его выражение; казалось, эти звуки служили музыкальным воплощением всех человеческих поступков и мыслей, побудительным мотивом которых служит восхождение. Эта музыка походила на солнечные лучи, вырвавшиеся на свободу из-за туч. В ней воплощались легкость освобождения и энергия целеустремленности. Она омывала все вокруг, вселяя в сердце радость силы, свободной от всяческих оков. Лишь едва слышные мрачные нотки свидетельствовали о том, чего ей удалось избежать, но свидетельствовали, словно изумляясь, даже смеясь, потому что, как оказалось, ни боли, ни скверны не существовало и не должно было существовать. Это была песнь полного освобождения.
— Джон, само собой, ты на сей раз не возвратишься в Нью-Йорк? — спросил Маллиган.
— Не понимаете? — Доктор Феррис быстро взглянул в лицо доктору Стадлеру. Наглый блеск в глазах был слишком кратким, чтобы можно было с уверенностью сказать, что этот блеск имел место.
— Вы не имеете никакого права презирать меня! — выкрикнул Лоусон, повысив голос.