– Неупокоенный дух, – сквозь чих ответила Леройская. – Пару лет назад был спасен Ургеном и сам себя воздвиг в хранители входной двери. Наглый, в меру обидчивый и вечно недовольный. Единственный плюс – родственников пропускает даже в отсутствие хозяина дома. Или когда он крепко спит, как сейчас.
Я хотела бы расспросить главу контроля о том, где, почем и у кого он приобрел этот образчик красоты, но на все вопросы он отвечал сухо и строго: «Ося, иди». И ладно бы выдворял по веской причине – из-за навалившейся работы или по состоянию здоровья. Так нет же! Сидел вольготно в кресле, смотрел в потолок и мечтательно улыбался, прижимая к носу женскую перчатку. Шелковую, с тонкой вышивкой и жемчужными пуговками.
– Регген, мне опять нужны корзинки. Выберем завтра три?
– Святые угодники… – шепнула я. И палица, выуженная из-под формы, с тихим «хрясь» упала на Турри.
– Две серебрушки и семьдесят пять медяшек. И давайте уже пойдем…
– Это еще почему? – не понял он. – Если что-то закончится, мы новое купим.