Зря я надеялась, что, набив желудки, они присмиреют и станут благодушными. В ходе освещения событий от более поздних до недавних я трижды была прервана возмущенным «и вы молчали?!», единожды названа Злосей и десяток раз заживо сожжена в кострах негодующих взглядов: ледяном и золотом. По сколько пришлось на каждого – знать не знаю, но, кажется, к концу пересказа на теле живого места не осталось. И наступившая после тишина мою вину прямо-таки усугубляла.