Древней крови в Эфронах, почитай, и побольше, чем в некоторых, а знамя восстания… да те же Карнавоны!
И под ним кипит белой пеной воронка водоворота.
– Дура, – кратко высказался Массимо. – И?
Вопреки всем страшным сказкам и легендам, Алаис ничего не почувствовала. Лежат – и пусть себе лежат, что поделаешь? Сходила, положила цветы и успокоилась. Отдала часть долга.
И впервые за несколько месяцев ему не снились кошмары.
Пяти минут не прошло, как дверь закрылась, а старуха уже была тщательно придушена до потери сознания, осчастливлена кляпом в глотку, связана и засунута среди плащей в прихожей. А Массимо отправился на разведку.