От такого разговора мои залитые свинцом веки всё же чуть приоткрылись. Как бы я себя паршиво ни чувствовал в этот момент, тут и дураку понятно, о чьей голове речь. Она конечно, болит, зараза, но к таким радикальным методам лечения я пока что не готов.
У меня только что какой-то чувак сидел в голове, которая теперь раскалывается переспевшей бахчой, во рту как будто кони ночевали, а взор настолько мутный, что не вижу дальше десяти метров. Но, пожалуй, всё это ей не особо интересно.
– То, что нам даже пожрать не предложили? – хмыкнул он. – Что б ты знал, у них там одни жиды у руля, так что ничего особенного в этом нет. Сейчас разберутся с переездом и чернотряпочниками, и придут к нам с предложением, от которого нельзя отказаться.
– Они меня утащили как бревно, и вы не заметили? – удивился я. – Ну, молодцы, что сказать. То-то я удивился, очнувшись в их компании.
Пока продирались к ним сквозь толпу, на мне повис один из заключённых – молодой ёще парнишка с перекошенным от ярости лицом.
Я заглянул внутрь и обомлел. На одиночной узкой кровати возлежал усатый тучный мужчина с крупной блестящей лысиной, крутивший на толстом волосатом пальце браслет-напульсник. Пижама на широкой груди расстёгнута – там хоть косички заплетай.