Остальное оказалось делом пары минут – я освободил его от остатков мебели и убедился, что в ближайшее время он точно не умрёт. Пулевых ран вроде не наблюдалось, а вот порезов и рассечений хватало, да и кровоподтёков было столько, что в пору было подумать, что из него толпа отморозков с битами хотела сделать отбивную, но отчего-то остановилась на полпути.
Видно было, что военный изо всех сил борется с собой – уж очень ему хотелось нажать на спусковую скобу и посмотреть, сможет ли мой лоб отразить девятимиллиметровую пулю, которая на расстоянии пятнадцати метров пробивает стальной лист как картонку. С другой стороны, у него не может не быть чёткого приказа брать меня, тьфу ты, Пастыря живьём. Крежень в нашу первую встречу настойчиво спрашивал про каких-то дружков – тут и ежу понятно, что мой двойник действует не один. А значит, его смерть мало что влияет, не зря же за полный комплект дают куда больше, чем за одну-единственную голову.
Сердце снова истошно забилось в груди, адреналин прыснул в кровь, и я почувствовал…
Осторожно ступая в новенькой обуви двойника, я медленно пошёл вперёд. Остальных звать не стал, мало ли чего тут шуршать может. И вообще, мы только что разговаривали в голос, а до этого и вовсе стреляли, так что ни о какой конспирации не могло быть и речи.
– Ну да, – важно кивнул рейдер. – Любой язык могу вкурить влёт, хоть инопланетянский.
– Со здоровьем непонятки, – развёл я руками. – Вот надеюсь, здесь мне могут помочь. Пока был в сознании – успел увидеть, как несколько наших машин подбили с вертолёта, и мы рванули в разные стороны.