Марина Николаевна — то есть Долорес — помнила, как министр пересказывал, бледный и дрожащий, пьяный уже в слюни, откровения Барти Крауча-младшего, даже не соображая, кто перед ним, а потом приказал забыть об этом. Нет Крауча — нет свидетеля, остальное — голые слова. И Долорес Амбридж, первый помощник министра, сделала вид, что ничего и не слышала… А Фадж, проспавшись, сам не вспомнил об этом разговоре, в чем ему помог легкий Обливиэйт: Амбридж не желала подвергнуться ему сама, а сообрази министр, что рассказал слишком много, без этого бы не обошлось.